игались в теле его, но
  стрелки-руки, прибитые к груди, двигались в обратном направлении. Это время
  дьявола. Стрелка, бегущая в обратную сторону, слова читаемые наоборот,
  мужские имена у женщин и женские имена у мужчин, инфернализация сознания,
  все это он с разнообразными своими приемами, это был он в одежде
  провинциального дирижера. И с каждой ускользающей в обратном направлении
  секундой его сознание становилось все менее подвластным ему. Прожитые
  когда-то минуты реанимировали мертвые клетки, время побежало вспять. И из
  этого мертвого времени, которое вдруг стало как бы живым, стали появляться
  давно исчезнувшие минуты и дни. Бежавшие в обратном направлении стрелки
  воплощали в его сознании другой, исчезнувший мир. Сам Цимер, заключенный
  как бы под стеклянный колпак, наблюдал за сменой лет и эпох. Одежда
  проходящих по улице терпела изменения, она становилась все более затейливой
  и не современной, изменялись модели автомашин и повозок, изменилась
  противоположная сторона улицы. Находящийся напротив дом стали разбирать, и
  за несколько оборотов стрелки вокруг циферблата он полностью исчез. Вместо
  электрических фонарей появились газовые, а затем керосиновые. По улице
  маршировали войска и двигались траурные катафалки, и смеющаяся публика
  разных эпох появлялась на свет из могил, из того, что уже представляло
  собой состояние небытия. Находящийся в неподвижности Цимер чувствовал
  огромную усталость. В доме его поменялась конфигурация окон, они стали уже
  и добавились дополнительные