льцем пошевелить, как целая женская армия сломя голову бросится
  исполнять любую мою прихоть. Такого просто не бывает. Все и всегда в руках
  женщин, именно они принимают все решения.
   - То есть, это я тебя соблазнила. Я же знала, что ты разозлишься.
   - Конечно, соблазнила. Ну ладно, покорила ты меня своей титанианской
  воле, а теперь что?
   - Мне все-таки хочется узнать, чего это ради ты сказал, что
  нуждаешься в девушке - тогда, в комнате для совещаний.
   Несколько секунд он молчал.
   - А что, разве и так не ясно? Я что - какой-нибудь там герой, веселый
  и беспечный даже под обстрелом? "Хрен с ними, с торпедами, полный вперед!"
  Бывают, видишь ли, моменты, когда я теряю все свое хладнокровие, когда я
  расстроен и не понимаю происходящего, когда я боюсь, например - сейчас. А
  тогда инстинкты гонят меня к женщине, искать утешение и поддержку.
   - Ц-ц-ц.
   - Ну чего цыкаешь?
   - Значит, я для тебя - материнский образ, - с восторгом выпалила
  Деми. - Двойной инцест.
   - И чего это все вы, южане, так обожаете гнильцу и декаданс? Или это
  у тебя титанианское?
   - К вашему, сэр, сведению, я хранила полную чистоту и непорочность,
  пока не была depravee [развращена (фр.)] излишествами в употреблении
  маори.
   - Как смела ты спереть коронный мой рефрен?
   - А сколько сейчас времени? - Деми решительно опустила свой фужер на
  столик.
   - Часа четыре.