туя была такая жиз-
  ненная и такой тонкой работы, что женщина подумала на мгновение, что эти
  незрячие глазницы шевельнулись. Тени убежали от счета. И она теперь была
  уверена, что слышит, как ее окликают по имени. Доктор Водантис зовет ее
  из другого места и другого времени. Нет. Не доктор Водантис.
  
   Совсем другой.
  
   Шелест теней, обретающих форму, набирающих силу. Она набрала
  полные легкие воздуха, почувствовав его сладостную незнакомую горечь.
  Повернувшись, направила свет на почетного стража статуй. Они передвину-
  лись? Они подвинулись ближе к ней? Не повернулись ли слегка эти головы
  на своих мраморных шеях? Одна из них - фигура, вооруженная луком, каза-
  лось, наблюдала за ней. Слепой белый взгляд прожег ее душу и опалил ог-
  нем.
  
   Шепот. Ее имя, произнесенное где-то вдалеке.
  
   Установленный над черным камнем - алтарем? - идол-хранитель, ка-
  залось, выжидал, и вокруг него пыль вращалась и кружилась, словно нечто
  живое. Голос теперь донесся до нее яснее, с холодным ветром, который вы-
  ложил пыль в узоры. Эти узоры возникали, исчезали и снова возникали, как
  в калейдоскопе, создавая странные тени на пути распространения света фо-
  наря. Язык был незнакомый, хотя нет, это был какой-то вариант искаженно-
  го греческого. Древний греческий диалект,