я от всех пороков Старого Света.
   "Моя страна, права она или нет",- Бирс еще солдатом мог слышать эти
  слова Карла Шурца, деятеля гражданской войны.
   "Патриотизм,- отвечает теперь Бирс,- легковоспламеняющийся мусор,
  готовый вспыхнуть от факела честолюбца, ищущего прославить свое имя. В
  знаменитом словаре д-ра Джонсона патриотизм определяется как последнее
  прибежище негодяя. Со всем должным уважением к высокопросвещенному, но
  уступающему нам лексикографу, мы берем на себя смелость назвать это
  прибежище первым".
   "Бизнесмены - оплот нации",- на все лады кричали газеты, журналы,
  проповедники.
   "Уолл-стрит,- отвечает Бирс,- символ греховности в пример и назидание
  любому дьяволу. Вера в то, что Уолл-стрит не что иное, как воровской притон,
  заменяет каждому неудачливому воришке упование на царство небесное".
   "Самые улыбчивые стороны жизни и есть самые американские",- говорил
  писатель Уильям Дин Гоуэллс.
   "Иностранный" (не американский) - порочный, нестерпимый, нечестивый",-
  издевался Бирс.
   Сама энергия афоризмов,- от этого внутреннего полемического запала.
   Вире издевается и над тем, что есть, и над всеми попытками изменений.
  Он видит прежде всего не различия между либералами и консерваторами той поры
  - не слишком, впрочем, существенные. Он видит то общее, что их объединяет,
  видит иллюзии разного рода, системы заблуждений.
   Вире обличает подряд богатство, шовинизм, веру в прогресс, в науку,
  претензии