претензии христианства на монополию. Он наблюдает за внешней политикой и
  горько формулирует: "Союз - в международных отношениях - соглашение двух
  воров, руки которых так глубоко завязли друг у друга в карманах, что они уже
  не могут грабить третьего порознь".
   Обличения Бирса относятся не только к политике. Не остается ничего - ни
  в обществе, ни в мире личности. Само устройство планеты кажется писателю на
  редкость нелепым,- на две трети земля покрыта водой, а человек лишен жабр...
   "Святой - мертвый грешник в пересмотренном издании". Снова и снова
  писатель настаивает: нет личностей, говорит о заменяемости, о том, что
  видимое не совпадает с сущностью.
   Конечно, Вире односторонен в своих афоризмах. Без односторонности нет
  ни жанра, ни этого писателя. Геометрическая, линейная универсальность жанра,
  быть может, в наибольшей степени соответствует особенностям его дарования.
  Эти особенности и помогли ему запечатлеть существенное, не только
  преходящее, но свойственное иным временам.
   Подступом к диалектике добра и зла стал для Бирса цинизм. "Словарь
  Сатаны" в первом издании (1906) назывался "Словарем циника".
   Причем цинизм Бирса был своеобразным развитием, следствием кетовой
  веры. "Он был вывернутым наизнанку идеалистом",- справедливо замечает его
  биограф.
   В "Фантастических баснях" политическая жизнь современной писателю
  Америки предстает как бесстыдное торжище, где все и вся продается и
  покупается. Политика