динами. Он оценил по
  достоинству простоту и практичность этого способа. Ему не закрыли лица и не
  завязали глаз. Он взглянул на свое шаткое подножие, затем обратил взор на
  бурлящую речку, бешено несущуюся под его ногами. Он заметил пляшущее в воде
  бревно и проводил его взглядом вниз по течению. Как медленно оно плыло!
  Какая ленивая река!
   Он закрыл глаза, стараясь сосредоточить свои последние мысли на жене и
  детях. До сих пор вода, тронутая золотом раннего солнца, туман, застилавший
  берега, ниже по течению - маленький форт, рота солдат, плывущее бревно - все
  отвлекало его. А теперь он ощутил новую помеху. Какой-то звук, назойливый и
  непонятный, перебивал его мысли о близких - резкое, отчетливое металлическое
  постукивание, словно удары молота по наковальне: в нем была та же звонкость.
  Он прислушивался, пытаясь определить, что это за звук и откуда он исходит;
  он одновременно казался бесконечно далеким и очень близким. Удары
  раздавались через правильные промежутки, но медленно, как похоронный звон.
  Он ждал нового удара с нетерпением и, сам не зная почему, со страхом.
  Постепенно промежутки между ударами удлинялись, паузы становились все
  мучительнее. Чем реже раздавались звуки, тем большую силу и отчетливость они
  приобретали. Они, словно ножом, резали ухо; он едва удерживался от крика.
  То, что он слышал, было тиканье его часов.
   Он открыл глаза и снова увидел воду под ногами. "Высвободить бы только
  руки, - подумал он, - я сбросил бы петлю и