не опустив ногу на пол.
   - Глупости! - сказал он вслух, - не такой уж я трус, чтобы не
  признаться самому себе, что мне страшно.
   Он поднял ногу чуть выше, слегка согнув колено, и резким движением
  опустил ее на пол - на вершок впереди левой. Он не мог понять, как это
  случилось. Такой же результат дала попытка сделать шаг левой ногой; она
  очутилась впереди правой. Пальцы, лежавшие на спинке, сжались; рука
  вытянулась назад, не выпуская стула. Можно было подумать, что Брайтон ни за
  что не хочет расставаться со своей опорой. Свирепая змеиная голова
  по-прежнему лежала от внутреннего кольца к внешнему. Змея не двинулась, но
  глаза ее были теперь словно электрические искры, дробившиеся на множество
  светящихся игл.
   Лицо человека посерело. Он снова сделал шаг вперед, затем второй,
  волоча за собой стул, и наконец со стуком повалил его на пол. Человек
  застонал; змея не издала ни звука, не шевельнулась, но глаза ее были словно
  два ослепительных солнца. И из-за этих солнц самого пресмыкающегося не было
  видно. Радужные круги расходились от них и, достигнув предела, один за
  другим лопались, словно мыльные пузыри; казалось, круги эти касаются его
  лица и тотчас же уплывают в неизмеримую даль. Где-то глухо бил большой
  барабан, и сквозь барабанную дробь изредка пробивалась музыка неизъяснимо
  нежная, словно звуки золотой арфы. Он узнал мелодию, которая раздавалась на
  рассвете у статуи Мемнона, и ему почудилось, что