о он стоит в тростниках на
  берегу Нила, стараясь уловить сквозь безмолвие столетий этот бессмертный
  гимн.
   Музыка смолкла; вернее, она мало-помалу незаметно для слуха перешла в
  отдаленный гул уходящей грозы. Перед ним расстилалась равнина, сверкающая в
  солнечных лучах и дождевых каплях, равнина в полукружье ослепительной
  радуги, которая замыкала в своей гигантской арке множество городов. В самом
  центре этой равнины громадная змея, увенчанная короной, подымала голову из
  клубка колец и смотрела на Брайтона глазами его покойной матери. И вдруг эта
  волшебная картина взвилась кверху, как театральная декорация, и исчезла в
  мгновение ока. Что-то с силой ударило ему в лицо и грудь. Это он повалился
  на пол; из переломанного носа и рассеченных губ хлестала кровь. Несколько
  минут он лежал оглушенный, с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в пол.
  Потом он очнулся и понял, что падение, переместив его взгляд, нарушило силу
  змеиных чар. Вот теперь, отводя глаза в сторону, он сумеет выбраться из
  комнаты. Но мысль о змее, лежавшей в нескольких футах от его головы и, может
  быть готовой к прыжку, готовой обвить его шею своими кольцами, - мысль эта
  была невыносима! Он поднял голову, снова взглянул в эти страшные глаза и
  снова был в плену.
   Змея не двигалась; теперь она, казалось, теряла власть над его
  воображением; величественное зрелище, возникшее перед ним несколько
  мгновений назад, больше не появлялось. Черные бусины глаз, как и прежде,