льшинство посетителей. Они удивительно
  подходили к общему заразному характеру салуна. Большей частью это были
  люди довольно пожилые, заметно павшие духом, небритые и потрепанные
  жизнью, и почти все, за редким исключением, созерцали свое будущее сквозь
  дно своих бокалов с виски. Одинокий бармен в фартуке с нагрудником,
  который он в далеком прошлом выкрасил в черный цвет, решив таким образом
  проблему стирки, казалось, разделял общую болезнь. Орудуя полотенцем
  почтенного возраста, на котором лишь с трудом можно было различить слабые
  следы беловатого цвета, он с мрачным видом пытался выполнить невыполнимую
  задачу - натереть до блеска надтреснутый и выщербленный по краям стакан.
  Его ультра-медленные движения напоминали движения кретина, страдающего
  артритом.
   Во всем салуне был лишь один изолированный оазис, где журчал живой
  ручеек человеческих голосов. Вокруг стола, расположенного у самой двери,
  сидело шесть человек, трое из них - у стены, на скамье с высокой спинкой.
  Человек, сидящий посередине, несомненно доминировал в этой тройке. Высокий
  и худощавый, с загорелой кожей и множеством морщинок вокруг глаз, он был
  одет в форму полковника кавалерии Соединенных Штатов, выглядел лет на
  пятьдесят, был чисто выбрит и обладал умным лицом, увенчанным серебристыми
  волосами, зачесанными назад.
   В данный момент выражение его лица едва ли можно было назвать
  ободряющим.