кнула неуверенность. Впрочем, он тут же вернул самообладание, восстановил контроль над голосом и зрением. То, что предстало его глазам, едва снова не выбило его из равновесия.
   Древние книги, глухие предания, опыт мага, немало поработавшего с мертвыми телами, подготовили его и настроили на вполне определенный результат. Повторив заговор трижды, он приблизился к центру звука, единого и многоголосого, и ожидал при последнем, самом великом и эффектном повторе увидеть перед собой въяве двойной образ: совершенно мертвое тело и совершенно свободную душу. Они должны были находиться в одном месте, но отчетливо разделенные, а с последним повтором перевернутого Имени должны были разделиться еще сильнее, но так, чтобы и душа и тело остались в его распоряжении, в полном и безоговорочном подчинении его воле. Надлежало разделить их, не нарушив единства, чтобы одна ушла, а другое - осталось, не нарушив в момент разделения духовной связи между ними и тем самым закрепив ее навечно. Он экспериментировал с мертвыми, но только с недавно скончавшимися, и иногда у него что-то получалось, хотя и ненадолго. В этот раз все должно было быть иначе. Он ожидал увидеть двойной образ, и он его узрел: Бетти и кого-то еще. Но, вот беда, этого другого он никогда прежде не видел.
   Будь это одно из тех случайных созданий, вроде того, в прихожей, оно не застало бы его врасплох, как и любой другой странный обитатель бестелесного мира. Он знал, что если позволит себе удивление, то оно может стать роковым для него, потому что в момент наивысшего напряжения маг оказывается незащищенным, открытым для любой атаки. Храбрости ему было не занимать; его не испугал бы любой образ, высокий или низкий, херувим или могучий демон. По крайней мере, он думал так, и, наверное, был прав. Но не было ни херувима, ни демона. Он видел двух спящих девушек попеременно, они просвечивали одна через другую. И они были совершенно разными. Мало того, когда он попытался разделить их, подвергнуть это потрясающее соединение анализу и подчинить своей воле, то понял, что