некстати. Клерк словно тоже почувствовал, что все уже сказано, и повернулся, бросив на прощание:
   - Я зайду к вам снова или пошлю за вами.
   - Меня могут отправить в командировку, - сказал Джонатан. - Служба, понимаете...
   - Ваша служба - при мне, - ответил тот. - Я или... или Бетти дадим вам знать, - говоря это, Клерк по-прежнему смотрел в окно. - Как вы могли бы рисовать! Доверьтесь мне. Я сделаю вас.., впрочем, ладно, не сейчас.
   Только уберите подальше вторую картину. Цвет не тот.
   Джонатан не успел ответить. Гость направился к двери, и хозяину пришлось последовать за ним. Прощаясь, Клерк чуть заметно приподнял руку и вышел на улицу, словно нырнув в лунный свет.
   Он легко и быстро шел в сторону Хайгейта, а город словно съеживался, умалялся перед ним. Иудейские черты лица обозначились резче; редкие полицейские принимали его за еврея, гуляющего по ночам. Им ли знать, что раса царей достигла в этом существе своей второй кульминации. Две тысячи лет ее истории словно подступили вплотную, готовя освобождение всей расе, как только он исполнит свою миссию. Первосвященному от Авраама Израилю был уготован великий итог. Но когда другие страшные войны разрушили римский мир, когда армии начали маршировать по землям Европы, а Цезарь, обладая всем, чем подобает обладать Цезарю, был заколот посреди собственного дворца, когда вскоре после этого родился другой Итог, они не осознали его. Им было возвещено невыносимо царственное будущее; они готовились стать родичами своего Создателя, домом избранных и семьей его Воплощения - пусть неверные принимают его по духу, но только народу Завета суждено стать его родней по плоти.
   Однако так не случилось. Они поддались на обман, потребовав распнуть Того, Которого не узнали, они сами перечеркнули сужденный им Итог, и раса, посланная миру во спасение, стала Божьей карой, проклятьем для этого мира и для самой себя. Но клятвы, возвещенные с небес, остались. Недаром именно еврейская девушка, повинуясь Голосу, который звучал в ее ушах, в сердце, в крови, в