- Мы ждем. Оденься и спускайся вниз.
   Еще мгновение она разглядывала эту замухрышку, потом повернулась и вышла.
   Разом лишившись мужества и уже чувствуя себя привычно беспомощной, Бетти поднялась и начала одеваться. Она знала, что сейчас произойдет, такое случалось и раньше. Она знала, что ей придется пойти - неизвестно куда и неизвестно зачем. Знала, что потом окажется дома совершенно измученная. Следующий день леди Уоллингфорд, как всегда, продержит ее в постели. У слуг эти происшествия назывались "сдвигами мисс Бетти". Молчаливо предполагалось, что с мисс Бетти не все ладно.
   Что-то с рассудком Впрочем, слуги были не так уж далеки от истины, потому что сознание не меньше, чем тело, страдало от этих одиноких путешествий, и ее руководителей весьма тревожило, что вскоре она окажется вообще не в силах выносить их.
   Когда она кончала одеваться, руки у нее тряслись.
   Она надела и с трудом застегнула пару уличных туфель.
   Если бы только ей не пришлось выходить из дома! Или если бы она знала хотя бы, где ходит и что делает! Тогда она чувствовала бы себя увереннее. Необходимость выходить на улицу, в неизвестность пугала ее больше всего.
   Ее мучители никогда не говорят ей, где она бродит, никогда даже не вспоминают об этих принудительных прогулках, но они будут ждать ее. Бетти забыла о смерти Эвелин. Леди Уоллингфорд опять стала бессмертной. Она поглядела на часы: половина второго. Медлить бессмысленно. Она сошла вниз.
   Она знала: ее ждут в гостиной. Леди Уоллингфорд сидела у стола. Отец Саймон мягко прохаживался по комнате. Когда она вошла, он остановился, оглядел ее, потом указал на кресло и произнес тем сухим голосом, которого она боялась до судорог, хотя он ни разу не звучал грубо:
   - Я хочу, чтобы ты вышла.
   Собственных желаний у нее уже не осталось. Она подошла к креслу и опустилась в него.
   - Да, отец, - сказала она.
   - Скоро ты обретешь покой, - сказал он ей. - Ты обрела бы его уже сейчас, если бы не сопротивлялась.
   Настанет миг, когда ты