нтом был еще Трумэн,
  а теперь и Эйзенхауэр завершил свой восьмилетний круиз, "твой отец не
  оставил нас купаться в деньгах", чаще всего отвечала его мать, когда Бобби
  намекал на что-нибудь, что могло обойтись больше чем в один доллар. Обычно
  эта фраза сопровождалась взглядом, полным упрека, будто ее муж сбежал, а не
  умер.
   На день рождения он велика не получит, угрюмо размышлял Бобби, пока они
  шли домой, и удовольствие от непонятного путаного фильма, который они
  видели, совсем угасло. Он не стал спорить с матерью, не стал упрашивать ее -
  это только вызвала бы контратаку, а когда Лиз Гарфилд контратаковала, она
  пленных не брала, - но он думал и думал о недоступном велике.., и
  недоступном отце. Порой он почти ненавидел отца. Иногда от ненависти его
  удерживало только ощущение - ни на чем не основанное, но очень сильное, -
  что именно этого хочет от него мать. Когда они дошли до парка и пошли вдоль
  него - еще два квартала, и они свернут влево на Броуд-стрит, где они жили, -
  он подавил обычные опасения и задал вопрос о Рэндолле Гарфилде:
   - Мам, он что-нибудь оставил? Хоть что-нибудь? Недели полторы назад он
  прочел детективную книжку с Нэнси Дру, в которой наследство бедного мальчика
  было спрятано за старыми часами в заброшенном доме. Бобби всерьез не думал,
  что его отец где-то запрятал золотые монеты или редкие марки, но если было
  хоть что-то, они могли бы продать это в Бриджпорте. Например, в лавке
  закладчика. Бобби не слишком