ать, она обычно прикасалась к его плечу или щеке.
   - Жизнь несправедлива, - повторила она, открыла дверь, и они вошли.
  
  ***
  
   Правда, что с его матерью обходились не как с принцессой, и, бесспорно,
  нехорошо, что ее муж испустил дух на линолеуме пола в пустом доме в возрасте
  тридцати шести лет, но порой Бобби думал, что могло быть и хуже. Например,
  не один ребенок, а двое детей. Или трое. Черт! Даже четверо.
   Или, предположим, ей бы пришлось выполнять по-настоящему тяжелую работу,
  чтобы прокормить их двоих? Мать Салла работала в пекарне "Тип-Топ" на другом
  конце города, и в дни, когда она должна была включать печи, Салл-Джон и двое
  его старших братьев почти ее не видели. Кроме того, Бобби видел, как из
  ворот компании "Несравненная туфелька" после трехчасового гудка (сам он
  уходил из дома в половине третьего) толпой валили женщины, все словно бы
  слишком тощие или слишком толстые, женщины с землистыми лицами и пальцами,
  окрашенными в жуткий цвет запекшейся крови, женщины с опущенными глазами,
  несущие свою рабочую обувь и комбинезоны в пластиковых пакетах "Любая
  бакалея". А прошлой осенью он видел, как мужчины и женщины собирали яблоки
  за городом, когда ездил на церковную ярмарку с миссис Гербер, и Кэрол,
  немаленьким Йеном (которого Кэрол называла не иначе как Йен-Соплюшка). Он
  спросил у миссис Гербер, что это за люди, а она сказала, что это сезонники,
  ну, вроде перелетных птиц - они все время перебираются с места на место,
  собирая