парка. Где-то на окраине у забора, оклеенного
  афишами велогонок, он "вызвал" свою московскую комнату и повалился на
  постель, даже не сняв ботинок, - так гудели ноги. И, уже засыпая,
  вспомнил, что, пожалуй, никто и не заметил, как он появился в Париже и как
  оттуда исчез.
   После парижской прогулки у Озерова, что называется, разыгрался аппетит.
  "Окно" уже не удовлетворяло его: он стремился к открытой двери. И сезам
  отворялся поочередно то в Риме, то в Лондоне, то на каналах Венеции, то на
  пляжах Дубровника или Ниццы. Озеров где-то читал, что Валерий Чкалов
  мечтал полетать, "вокруг шарика", имея в виду нашу планету. А Озеров
  осуществил эту мечту без самолета, без риска и без гроша в кармане: добрый
  джинн, к сожалению, не снабжал Аладдина валютой, а случаев, подобных
  встрече с парижским шофером, увы, больше не было. Приходилось поэтому
  сокращать свои прогулки по глобусу или закусывать, скажем, в лондонском
  Гайд-парке на травке захваченными из дому бутербродами с любительской
  колбасой. Однажды он угостил этой колбасой бродягу на побережье Тихого
  океана, и тот объявил, что в жизни не ел ничего более вкусного. Колбасу
  запивали краснодарским чаем из термоса, а в ответ бродяга попотчевал
  Озерова пивом в закусочной мотеля на федеральном шоссе.
   Волшебная дверь далеко не всегда сулила только одни удовольствия.
  Однажды Озеров открыл ее в часы занятий