дь ее даже не приватизировал.
   - Нет, - говорит Алена, поворачиваясь к нам, - ничего ты продавать не
  будешь. Мы уже все решили. И вообще, я позвонила тебе, чтобы ты все знал.
  Андрей настоял, чтобы я позвонила и сказала тебе все. А помощь твоя нам не
  нужна.
   Опять она стала превращаться в стерву, которую я так ненавидел.
   - Подожди, - говорю я, чувствуя, как начинаю звереть, - при чем тут моя
  помощь? Я обязан помочь своему сыну. И никто тебя не спрашивает. Ты вообще
  помолчи, пока мужчины говорят.
   - Вот видишь, - говорит она, обращаясь к Андрею, - я же тебе говорила,
  что ничего ему не нужно рассказывать.
   - В общем, так, - я действительно начинал заводиться, - сейчас я иду к
  сыну и забираю его на сегодняшний день. А завтра мы с Андреем будем думать,
  что нам дальше делать. Что бы ты сейчас мне ни сказала, я все равно сделаю
  по-своему. Ты меня поняла?
   Она, видимо, поняла. Она знала этот мой взгляд, когда я начинал звереть.
  Я вообще-то был человеком терпеливым, но, когда она меня заводила на полную
  катушку, я срывался с цепи и начинал все крушить. Говорят, что в этом
  виноват мой знак. Знак Овена. Знак барана, упрямого и злого. Еще говорят,
  что они очень работоспособные и талантливые. Насчет первого, наверное,
  правильно, а вот насчет второго... У меня никаких особых талантов не
  проявлялось. Нельзя же считать первый разряд по шахматам особым достижением.
   Она замолчала, так ничего мне и не сказав. Только