когда я пошел к
  подъезду, она вдруг громко сказала, как будто я был полным идиотом:
   - Не говори ему ничего. Он ничего не знает. Вот почему я с ней развелся.
  Неужели она думает, что я такая бесчувственная скотина? И прямо сразу начну
  обсуждать с ребенком эту тему? Я ничего не ответил, вошел в подъезд и
  направился к лифту.
   Я этот день на всю жизнь запомнил. Потом у меня много тяжелых дней было.
  Очень тяжелых. И вообще все началось именно в этот день. Но первый день я
  запомнил из-за сына. На службу я даже не вернулся. Позвонил Семену
  Алексеевичу, что-то промямлил. И весь день провел с сыном. Я смотрел на него
  и замечал сходство со мной, двенадцатилетним. Я видел, как он смеялся, как
  хмурился, видел, как он разговаривал. Я следил за ним и понимал, что могу
  его потерять. Наверно, в какой-то момент он уловил мой взгляд и, удивленно
  посмотрев на меня, вдруг очень тихо сказал:
   - Ты сегодня какой-то не такой.
   - Какой? - спросил я. Хорошо, что я не женщина, срываться не умею, но
  голос у меня все равно дрогнул.
   - Не такой, - сказал он и больше ничего не стал объяснять. А я побоялся
  спрашивать. У моего терпения тоже есть какой-то предел. Целый день мы были
  вместе. Если попросить меня рассказать, что именно мы делали в этот день, я
  наверно, не смогу. Да и какая разница! Мы были вместе в тот день. А это
  самое важное! Вечером я отвез его домой. Когда он выходил из машины, я чуть
  наклонился, чтобы его поцеловать. Но