ться надо.
   Шумнула - и из тенька выполз ее смурной сожитель Мышкин. В двух словах бабка обсказала ему суть дела: мол, такая нежданная радость, теперь у них есть защита от всех невзгод, но за две тысячи в месяц.
   - Всего-то? - удивился Мышкин. - Так это же почти задаром.
   Гоша Мозговой уже понял, что сунулся не по чину.
   В коренастом громиле с бельмом на левом глазу и со свернутым набок шнобелем он угадал опытного ходока, но отступать было поздно.
   - Можем поторговаться, - заметил нагло. - На сумме не настаиваю.
   - Счас поторгуемся, - ответил Мышкин и без резкого взмаха двинул ему кулаком в ухо. Удар был столь силен, что громоздкий Мозговой кувыркался по воздуху метров пять, пока не врубился семипудовой тушей в прилавок с овощами. Там Мышкин его настиг и охаживал сапогами еще минут пять на потеху гуляющей по базару публике. К концу экзекуции от начинающего рэкетира осталась одна наколка да синий, раздувшийся пузырь вместо молодецкой рожи.
   За это время бабка Тарасовна привела сержанта Федюню, справедливого опекуна над всей здешней торговлей. Сержант нес под мышкой полиэтиленовый пакет с подаренным Тарасовной гостинцем. "
   - Как же понимать? - строго обратился сержант к ворочающемуся под прилавком рэкетиру. - Только вышел на свободу и сразу за старое? Что ж, парень, будем оформлять как рецидив.
   Гоша сплюнул на землю выбитые зубы и что-то невнятно промычал в свое оправдание.
   Двое мужиков-доброхотов помогли сержанту отнести окровавленного богатыря в отделение.
   Разумеется, платить бабке Тарасовне все равно пришлось, и не ей одной, но это уже другая история...
   Бабка Тарасовна до встречи с сожителем Мышкиным три раза побывала замужем, и от каждого брака у нее осталось по сыночку. Двое старших, Иван и Захар, давно обустроились со своими семьями, мать редко навещали, а младшенький, Егорушка, жил при ней. Уродился