а запить - самое оно! Да не жмитесь, пацаны попозже ящик приволокут. Ну-ка, дай бутылку, пенек!
   Нахрапом действовал, как таран. Мышкин на секунду усомнился: Алихмана ли гонец? Может, просто придурковатый? Среди нынешней сытой шпаны полно таких.
   - Остынь, сударик мой. Зачем людей обижать?
   Наконец самоуверенный новичок взглянул на Мышкина прямо, и сомнения развеялись. В хищных зрачках, как на лбу истукана, ясно написано, чей посланец, и примерная цена за услугу и даже его собственная стоимость, несчастного олуха, возомнившего себя суперменом.
   - Ты что, пенек, оборзел? - в деланном изумлении прорычал парень. - А ну, говорю, давай бутылку! Повторять не, буду.
   Красноречиво сунул руку куда-то себе в штаны. Гена-приватизатор, почуяв неладное, торопко отполз от компании, бормоча под нос:
   - Чего можно Бенукидзе, того другим нельзя, что ли?
   Мышкин отдал бутылку.
   - Бери, пожалуйста, - промямлил, извиняясь. - Действительно, вам, молодым, она нужнее.
   - Так-то лучше, пенек, - парень глядел подозрительно, но не уловил подвоха. Дай как тут уловить. Мышкин ссутулился, голову вобрал в плечи, на губах беленькая слюнка - немощный, перепуганный старый сморчок с жалкой, просительной улыбкой. Таких и давить неприятно - вони много. А приходится иногда, если под ноги лезут.
   Парня звали Андрюша Суриков, и до того, как он очутился в этой камере, жизнь его текла бурно, красиво.
   Отслужил срочную, причем год в спецназе, и там зарекомендовал себя отнюдь не сосунком. После дембеля пометался туда-сюда, даже сунулся сгоряча в Бауманское училище, но вскоре убедился, что бабки даются только смелым и предприимчивым, а без бабок сегодня жить, как без штанов ходить. Вернулся в Федулинск, где его предки по-прежнему вкалывали в "ящике", но уже без зарплаты - смех и тоска. Через знакомых ребят быстро приткнулся к банде Алихман-бека, его приняли