у с черного хода.
   Мусорные баки и весь внутренний дворик - одно из самых добычливых мест в городе для побирушек, но не всех сюда пускали. Здесь можно было отовариться чудесной жратвой на неделю вперед, а при удаче прихватить и кое-чего посущественнее. К примеру, ближе к рассвету, иной раз выкидывали непиковые, прилично одетые трупы, даже при бумажниках и часах.
   К Мышкину подступил долговязый мужик в кожаном фартуке и в черной косынке на голове. Двор освещен слабо, лица не разобрать.
   - Кто такой? Чего надо? - проскрипел мужик недовольно.
   Мышкин знал здешние правила.
   - А то не видишь?
   - Вижу. Что дальше?
   Мышкин порылся в кармане, протянул сторожу мятую десятку.
   - Вот, все, что есть.
   Сторож поднес бумажку к глазам.
   - Новенький, что ли?
   - Приезжий я. Оголодал шибко.
   - Полчаса даю - ни минутой больше. Задержишься, пеняй на себя.
   - Ладно, чего там...
   По двору рассредоточились несколько смутных человекоподобных теней: некоторые орудовали в ящиках железными крюками, другие вроде бы бесцельно бродили от стены к забору. Мышкин быстро сориентировался. Одно из окон, как и доложил посланный днями лазутчик, утыкалось в стену кирпичной сараюшки и выпадало из поля зрения, если наблюдать со двора. Окно вело в складское помещение, заставленное мешками с крупами. Как и другие окна, оно снабжено сигнализацией, но в рабочее время сигнализация отключалась. Рама, обработанная тем же посланцем, висела на двух гвоздях - одна видимость. Чтобы снять ее, спрыгнуть вниз на бетонный пол и приладить раму обратно, Мышкину понадобилось минуты три.
   Он посветил в темноте ручным фонариком - мешки, мешки, мешки и дверь, обитая железом, с простым английским замком. Подойдя, осторожно потянул за ручку - открыто.
   По коридору шел смело, не таясь, как у себя дома, и никого не встретил. Через два коридора - грузовой