за ясные очи. Знала, Иван с Захаром при любой погоде устоят, от нее переняли волю к процветанию, а бедного Егорушку любой злодей походя переломит пополам: хрупок, горд, беззащитен. После школы начал в институт, в Москву собираться, ну это уж вовсе смешно. Какие институты, когда только-только свободу дали - и надолго ли?
   Следом за Михайлой-пустомелей явился натуральный царь Бориска - и завертелась адская карусель. Тут уж каждый, кто с умом, догадался: не зевай, греби под себя, строй счастье земное - другого такого случая не будет.
   - Егорушка, родненький, - сказала сыну. - Оторвись от книжки, протри зенки-то. Погляди, какая славная жизнь наступила. У меня уже три магазина на тебя переписаны. Склады в Назимихе оформляем, бывшие амбары совхозные. Такие помещения, половину Турции упихнешь. К Рождеству, даст Бог, земельки прикупим на озере, за Сухим логом, директор рыбхоза, пьяница этот Игнатов, задаром отдает, ему все одно в тюрьму садиться, хочет, болезный, гульнуть напоследок... Ну чего тебе еще надо, сынок?
   - Ничего мне не надо, матушка.
   - Пойми, сыночек, разве ж я одна управлюсь со всем хозяйством? Чай не молоденькая. У братиков своих дел по горло, они нам теперь не подмога. Захар бензоколонку ладит, у Ивана мастерская и автомагазин, осуждать нельзя. Но мне-то каково? Или для себя стараюсь?
   - Учиться хочу, - тупо ответил отрок.
   - Какое учение, сыночек? Раньше учились, потому что образованным больше платили, да и то на словах.
   Вспомни отца своего непутевого.
   - Как же я могу помнить, матушка, мне и четырех не было, когда он умер.
   - Умер-то умер, а дурь всю тебе оставил. Что ж ты, как старик, уткнулся в книжки, света Божьего не видишь? Очнись! Кто теперь учится, дураки одни. И дураков немного осталось. Я слыхала по телику, институты скоро все закроют.
   - Сама не понимаешь, что иногда говоришь, - ласково отозвался