ет пиджака, личиком, будто свеколка, на котором, однако, светились умные, немигающие глаза, выдающие достаточную независимость их владельца. Это был Гоша Прохоров, по кличке "Дрозд", посланец дружеской казанской группировки, прибывший в Федулинск исключительно по служебной надобности. Алихман-бек милостиво протянул над столом волосатую руку, которую Гоша почтительно пожал двумя руками, но целовать не стал. Алихман-бек едва заметно поморщился.
   - Как дела, Георгий? Все ли в порядке у наших казанских братьев?
   Дрозд сшивался в Федулинске вторую неделю, никак не мог добиться аудиенции, но сейчас ничем не выказал неудовольствия. Он не первый год сотрудничал с горцами, привык к их дипломатическим уловкам, иногда оскорбительным, но всегда тщательно продуманным. Да и ему ли обижаться на Алихман-бека. В иерархии мудреного российского бизнеса у них слишком разные весовые категории.
   - Спасибо, хозяин, что пригласил за стол, - неожиданным басом заговорил Гоша, чуток сморгнув, отчего по малиновому личику пробежали серебристые тени. - У нас все в порядке, чего и вам желаем, достопочтимый бек. Искренний привет тебе от Миши Крученого и ото всех наших братьев.
   Владыка слегка поклонился, - обернулся к Гарику Махмудову.
   - Ихний Миша из Казани мне - как сын родной.
   Три года вместе баланду хлебали... Я слышал, Георгий, Миша напрямик с американцами связался. Через Борисову администрацию действует. Правда или нет?
   - Есть маленько.
   - Так чего же ему от меня понадобилось, раз он такой большой вырос? - в деланном удивлении Алихман-бек вскинул черные брови. - Мы-то в дамки не лезем.
   Наша территория не дальше Арарата.
   Дрозд учтиво поерзал в своем непомерном пиджаке.
   Алихман-бек прекрасно знал, зачем он нужен казанским, валял дурака, что вполне понятно. Есть много способов набить цену товару, это один из них. Как и недельная волынка